Путешествия. Монголия

Самый что ни на есть положительный смысл: счастье, благополучие, жизнь, Солнце.

Чтобы понять, как много в нас всего азиатского, достаточно одного взгляда на монголов и Монголию. Помимо дорожного разгильдяйства здесь многие сидят на корточках, плюются, бросают мусор мимо урн и срезают путь к дому через стройку. При этом монголы очень дружелюбны: объяснить дорогу, рассказать байку или сфотографироваться — всегда пожалуйста, всегда с улыбкой.

Сквозь степи

За чертой города — пустота. На площади в три Франции живут 2,7 миллиона человек. Монголия — самая малонаселенная страна на планете. Картинка, которая надолго врезалась в память символом этих бесконечных степей: труп лошади на обочине и несколько вьющихся над ним крупных птиц-падальщиков. Все как во времена Чингисхана, только теперь степь разрезают редкие асфальтовые дороги. Попадаются такие участки, которые все без исключения водители предпочитают объезжать по грунту, поднимая непроглядную пыль на много километров. Некоторые ямы в асфальте заслуживают собственных географических названий, какой-нибудь Smart они могли бы проглотить целиком.

Вне благоустроенного Улан-Батора все чаще встречаются большие внедорожники. Многие оснащены лебедками, в экспедиционных багажниках виднеются домкраты-хайджеки. Почти все возят как минимум пару запасных колес. Наши Peugeot 408 выглядят здесь беззащитными, но за все путешествие ни одна особенность рельефа не смогла повредить нашим седанам. Вот где внушительные 175 мм дорожного просвета и заводская стальная защита. Нервирующие, как дрель за стенкой, нескончаемые автомобильные гудки проникают даже сюда, за современные многослойные окна гостиничного номера на 22-м этаже. Шанхай? Нью-Йорк? Улан-Батор! Самая холодная столица мира и отправная точка нашего путешествия городе движение жуткое: настоящий хаос. Никто не обращает внимания на разметку, дорожные знаки, пешеходов, соседей по потоку. В любом месте, где автомобиль может проехать чисто физически, он проедет, будь то тротуар, обочина, пожухлый газон или дно пустого бассейна. «Сотни лет эти люди скакали по степи на лошадях, не зная никаких преград, кроме рек и гор, — говорит наш проводник, — вот и на дорогах они ведут себя точно так же». Днем центр столицы — одна большая гудящая пробка. Регулировщики в белых перчатках, вооруженные свистками, только усугубляют бедственное положение.

Трудно поверить, но состоит городской трафик в основном из… гибридов. Да-да, монголы выбирают Toyota Prius! Совсем старые, наверняка уже полностью истощившие свои аккумуляторы, новенькие, бесшумно шелестящие, но все обязательно белые и с правым рулем. Сюда их привозят из Японии, средняя цена Prius с пробегом в Монголии — $10000.

Богатырь

Когда-то Урга («дворец» или «ставка») была кочевым монастырем и резиденцией монгольского Богдогэгэна, буддистского святого владыки и правителя этих земель. Настоящим оседлым столичным поселением Урга стала только в конце XVIII века.

В 1924 году только что провозглашенная Монгольская Народная республика выбирала новое название своей столицы. Больше всего голосов получил вариант «Батар-Хото», «город-богатырь»’ или «город героя» в честь Чингисхана. Коминтерновцы, однако, настояли на революционном «Улан-Батор», «красный богатырь».

Сейчас в столице Монголии живет 40% населения всей страны. Улан-Батор шумный, суматошный, пыльный и, безусловно, очаровательный. Небоскребы гостиниц и деловых центров соседствуют с панельными трущобами советской эпохи. Говорят, по утрам на окраинах можно наблюдать монгольских клерков, которые седлают лошадей, чтобы отправиться по своим офисам. Все возможно, но всадников в городе мы не встретили ни разу. Не оставляют же они своих скакунов на подземных паркингах! Настоящее развлечение для любого русского туриста — монгольские вывески, плакаты и рекламные щиты. Вроде буквы знакомые, но складываются они в смешные и совершенно непонятные слова. «Бямба-ням», например, это не марка детского питания, а «суббота-воскресенье» в расписании работы магазина или учреждения. Стоит ли говорить, что частенько некоторые надписи выглядят для нас совершенно неприлично. Наше национальное слово из трех букв, быстро повторенное несколько раз, здесь означает «ой-ой-ой». А распространенное почти по всей Евразии «ура» — исконно монгольский боевой клич. Вот такие трудности перевода. Благо почти все столичные жители прекрасно говорят и понимают по-русски.

Первое время в Монголии шокирует обилие свастик. Запретный для нас символ можно увидеть на автобусах, автомобилях, фасадах зданий, логотипах компаний. Даже у сотрудницы пограничного контроля были в ушах сережки со свастикой! Здесь этот древний символ не отягощен мрачной историей фашизма, а имеет двигателя оказались как нельзя кстати! На всякий случай, останавливаясь у очередного святилища-ово, холма, сложенного из камней, мы желали самим себе дороги без приключений. Местные оставляют у ово лепешки, конфеты, иногда мелкие деньги и, конечно, привязывают разноцветные ленточки. Бедняки приходят к ово не только за духовной пищей, но и за самой настоящей — за это их никто не осуждает.

Автомобили никогда не вытеснят в Монголии лошадей, даже если здесь построят лучшие автобаны в мире. Лошадь — это не транспорт, это часть национального сознания. В монгольском языке для обозначения лошадей есть больше 300 разных слов,как у чукчей для обозначения снега. На одного монгола в среднем приходится 13 лошадей, главный напиток в степи — кумыс, главная пища — конина, основной материал — лошадиные шкуры, единственное топливо для костров и печей — навоз.

Также и юрта, или гэр, — не просто временная защита от дождя и ветра. Для кочевника это символ свободы. Семья может прожить на одном месте много месяцев, а потом за пару часов сложить юрту в телегу на деревянных колесах и отправиться в путь, не оставив на земле и следа. Весь каркас юрты — это круглая центральная деталь, несколько десятков жердей и маленькая дверь. Многие «запчасти» покрыты резьбой с какими-то охранными письменами. Изначально каркас обтягивали толстым войлоком, но такие юрты нам встречались всего пару раз. Чаще всего современные монголы используют ярко-синий или белый материал, нечто среднее между клеенкой и брезентом. Стоит такой высокотехнологичный вариант $550.

Это не единственное пятно цивилизации на древней кочевой культуре: часто рядом с юртой можно увидеть прибитую к столбу спутниковую тарелку или даже панель солнечных батарей. Внутри жилища обязательно будут кровати, тумбочки или комод, возможно, телевизор и холодильник, на стенах — какие-нибудь картинки или фотографии. Совсем не вяжется с образом людей, которые до сих пор вместо туалет ной бумаги используют плоские камни, а сковородки вместо мытья дают облизывать собакам.

Поставить юрту монгол может, где ему заблагорассудится. По-хорошему он должен зарегистрироваться в местной администрации и заплатить $60 налога в год за каждые 8 соток земли. Есть подозрение, что это такая же условность, как и сами понятия «администрация» или «налоговая служба» в краю, где на квадратный километр приходится полтора человека. Зато в любой юрте вас накормят, предложат жуткий чай с молоком и жиром, а может быть, и пригласят переночевать. Вдруг с новым человеком удастся поговорить только через полгода?