По Северо-Западному Хонсю
Префектуры, выходящие лицом к побережью Японского моря, всегда считались глубокой провинцией, обреченной на тихое прозябание вдали от основных центров культуры и производство. Единственное, что требовалось от этих районов, — регулярные поставки в города Омотэ Ниппон (Внешней Японии) сырья и продовольствия — рыбы, риса, овощей, фруктов. Соответственно. Япономорское побережье страны именовалось Ура Ниппон (Задняя Япония), Это различие, во многом стертое и ослабленное за годы индустриализации страны, можно разглядеть и сегодня.
Префектура АКИТА
Это шестая по площади (11.6 тысячи кв. км) префектура Японии с населением 1.2 млн. человек, примерно четверть которого проживает в префектуральном центре, это я записал в своем ежедневнике. В феодальную эпоху она являлась частью провинции Дэва, названной так из-за горной цепи, проходящей по Тохоку в меридиональном направлении. Эти земли были обитаемы еще в глубокой древности. Археологи обнаружили здесь немало свидетельств человеческой деятельности, относящихся к периодам Дзёмон (10 ООО — 300 гг. до н. э.) и Яёи (300 г. до н. э. — 300 г. н. э.). Однако руки государства Ямато дотянулись до этих мест лишь в середине VII века. Тогда (658 год) здесь было воздвигнуто первое земляное укрепление, базируясь на котором, самурайские отряды стали контролировать эту богатую аграрную провинцию. Несколько десятилетий спустя, в 733 году, было воздвигнуто более мощное укрепление — замок Акитадзё. — вокруг которого стал формироваться сначала поселок, а потом и город Акита.
Уже в начале периода Токугава (1603-1868) замок Акитадзё стал резиденцией клана Сатакэ — мощной и древней феодальной семьи, не раз силой оружия пытавшейся добиться главенствующего положения в государстве. После своей победы в битве при Сэкигахара (1600) военный властитель страны Иэясу Токугава переселил клан Сатакэ далеко на север, предоставив ему довольно скромный земельный надел вокруг Акиты. Это стало принудительной ссылкой для амбициозных противников. Под управлением доймё Сатакэ провинция расцвела, окрепла экономически. Здесь получили развитие сельское хозяйство, лесоводство, рыболовство. Эти отрасли продолжают составлять основу хозяйства Акиты и сегодня.
Город Акита и по сей день хранит немало воспоминаний о клане Сатакэ. В городском парке можно разглядеть остатки фундамента и оборонительного рва. выкопанного некогда вокруг грозного замка Акитадзё. Невозможность полюбоваться стенами и башнями замка, не сохранившегося до наших дней, искупается богатством экспозиции префектурального Музея искусств, построенного в парке. Даже весьма взыскательный посетитель получит удовольствие от знакомства с картинами Рубенса, Ван Гога. Пикассо. Дали, известного японского художника Цугухару Фудзиты.
Среди цветущих азалий и сакуры парка кроется синтоистский храм Акита Хатиман дзиндзя. посвященный памяти Есинобу — основателя клана Сатакэ. А буддийским святилищем и усыпальницей для членов семьи Сатакэ стал храм Тэнтокудзи. В украшенном гербом клана Сатакэ (раскрытый веер с золотым кругом посредине) здании храма хранятся личные вещи доймё. одежда, оружие, паланкины.
Но туристов чаще всего интересуют не исторические реликвии феодальной эпохи, а оживленная торговая улочка Кавабата-дори. до которой от вокзала можно дойти за 15 минут. Здесь сосредоточено более тысячи кафетериев, пивных, баров, дискотек, ночных клубов, магазинов, сувенирных лавок, маленьких ресторанчиков, специализирующихся на местной кухне. Особенно большим спросом пользуются сётцуру и киритомпо — блюда соответственно из рыбы и цыплят, которых готовят прямо на вашем столе.
Особенно людно в Аките бывает 5-7 августа, когда здесь проходит праздник Конто мацури. Его происхождение обычно связывают с летней сонливостью. Все дело в японском климате. Август, влажный и жаркий, просто изнуряет человека. В полях много работы, а крестьян тянет подремать в холодке, пока светило хоть чуть-чуть не ослабит палящий жар. И так каждый день. Высказывались даже опасения, что в августе человек может подхватить «сонную болезнь». Стоит ли удивляться, что уже в далеком прошлом по всей Японии проходили церемонии Нэбури погаси (избавления от сонливости). В разных концах страны их называли по-разному, но суть повсюду была одна: нужно было как-то встряхнуть осоловевших от зноя работников.
В один из августовских дней дети устраивали шумное представление. На клочках бумаги или на листьях они писали свои пожелания, привязывали листки к веткам тутового дерева и маршировали по улицам поселка, размахивая ими и скандируя призывы очиститься от грязи и греха. Пройдя через весь поселок, дети бросали ветки в воду реки, которая уносила их послания и пожелания вдаль, прочь от семейных домов. Конечно же, взрослые, преодолевая дремоту, выходили на улицу, чтобы посмотреть на забавы юнцов. Что. собственно говоря, и требовалось.
Использование вместо тутовых веток фонарей со свечами в праздничном ритуале привело к тому, что вместо детей на улицы стали выходить молодые мужчины. Пик моцури сдвинулся со светлого времени суток на вечер, когда зажженные фонари смотрелись наиболее красочно, а вместо детских пожеланий на стенках фонарей стали выписывать шутливые пожелания или имена спонсоров — лавочников и богатых горожан. Фонари гроздьями крепились на длинных бамбуковых шестах конто. Примечательно, что к шествию конто допускались лишь старшие сыновья в семье. Младшим братьям было позволено лишь помогать при переноске шестов. Со временем такие ограничения отпали, и сами собой образовались конкурирующие группы старших и младших сыновей, составляющих отдельные команды на празднике.
Когда символизирующие зерновой колос фонари на бамбуковых шестах заняли место тутовых ветвей с привязанными бумажками, сказать трудно. Вероятнее всего, это произошло где-то в середине XVIII века, когда в торговых лавках Акиты появились первые восковые свечи. Достоверно известно лишь, что в 1772 году вечерние шествия с фонарями по улицам Акиты были в первый раз запрещены, так как участники праздника слишком шумели (вероятно, под воздействием изрядных порций алкоголя), а неосторожное обращение с фонарями грозило пожаром. Но запрет продержался не очень долго.